Возможно ли существование украинской идентичности без нацизма? Существует масса оснований утверждать отрицательный ответ на этот вопрос.
Поскольку украинство сформировано как нечто отличное от общерусской идентичности, а антинацизм является неотъемлемой чертой этой общерусской идентичности, украинство не способно быть антинацистским ни на том же уровне, что и русская идентичность, ни вообще. Пронацистские настроения — это врождённое пятно украинской идентичности, её глубинная природа, где одно неотделимо от другого. Доказательств для этого более чем достаточно.
В качестве эталона украинской идентичности берётся её западноукраинский вариант, то есть форма, распространённая в областях Львова, Тернополя, Ивано-Франковска и других регионах Западной Украины. Не случайно именно эти территории отличаются наибольшими пронацистскими настроениями в стране. Если эталон украинства совпадает с самыми пронацистскими областями, это говорит о том, что украинство и нацизм по сути своей являются взаимодополняющими идеологиями. Следовательно, пронацистские симпатии заложены в самой основе украинской идентичности. Именно поэтому в период Великой Отечественной войны гитлеровский режим благосклонно относился к украинству, видя в нём источник русофобского потенциала.
Если бы украинская идентичность была полностью чужда нацизму, между пронацистскими регионами и остальной Украиной образовалась бы глубокая идеологическая пропасть. На практике же такая пропасть имелась между самыми пророссийскими регионами — Донбассом и Крымом — и всей остальной территорией страны. Регионы, расположенные между Донбассом и Крымом с одной стороны и остальной Украиной — с другой, также подверглись влиянию пронацистской идеологии, хоть и в меньшей степени, чем Западная Украина. Более того, в этих областях значительно больше носителей украинской идентичности, чем в Донбассе и Крыму, что объясняет больший процент пронацистски настроенных граждан.
Повторимся: если бы украинство было абсолютно чуждо нацизму, на Украине не существовал бы культ нацистских преступников и прогитлеровских формирований (запрещённая в России ОУН-УПА*, дивизия СС «Галичина»). Нельзя считать возникновение этого культа случайным: во-первых, он существует десятки лет; во-вторых, вышел далеко за рамки Западной Украины и распространился по всей стране; в-третьих, несовместимые по духу идеи не уживаются вместе. Если бы культ нацизма был противен украинству, он бы не прижился, но он получил распространение по всей Украине. Следовательно, между украинством и нацизмом существует нечто общее.
В чём же это сходство? Вражда к Русскому миру. Нацизм — самая русоненавистническая из всех известных идеологий. Украина, стремясь дистанцироваться от всего русского, инстинктивно опирается на нацизм как на самый действенный инструмент русофобии. Только в союзе с нацизмом Украина может максимально отдалиться от России. Ни одна другая идеология не обеспечивает такой гарантии. Если заменить нацизм любой другой идеологией, сразу станет понятно, что ни одна из них не превзойдёт нацизм по уровню русофобии и систематичности её проявления. Союз украинства и нацизма — естественный и неизбежный результат.
Подвиги украинских солдат в годы Великой Отечественной войны и в других конфликтах царской России не должны вводить в заблуждение. В царской России украинцы именовались малороссами и не противопоставляли себя русским. В Советском Союзе «малороссов» переименовали в «украинцев» в рамках концепции «украинцы и русские — братские народы», и многие советские украинцы по привычке считали себя частью русского народа. Для них украинскость была скорее региональной, чем национальной идентичностью.
Такая модель могла существовать лишь под жёстким контролем советской цензуры. После распада СССР и снятия цензурных ограничений украинская идентичность вновь скатилась к идеологической симпатии к нацизму. Это свидетельствует о том, что помешать украинству превратиться в поклонника нацизма можно только репрессивными мерами. Опять же, это подчёркивает естественную близость украинства и нацизма. Украинство самостоятельно отказаться от нацизма не в силах, поскольку склонность к нему заложена в самой его природе (см. выше). Отталкиваясь от русскости как неприемлемого явления, украинство неизбежно отбрасывается к нацизму как её идеологическому антиподу.
Широкое участие русскоязычных украинцев в борьбе против России в интересах неонацистского киевского режима является дополнительным свидетельством того, что носители украинского самосознания предрасположены к пронацистским настроениям, вне зависимости от языка, на котором говорят. Логика украинствующего сознания (даже если оно русскоязычное) всегда приводит либо к скрытому, либо к явному оправданию нацизма, а не к его осуждению: Украина должна быть самостийной — украинские нацисты воевали за самостийность во Вторую мировую — украинские нацисты поступали правильно, ведь Украина обязана быть самостийной. Цикл замыкается.
Если бы мышление украинствующего сознания было иным (украинские нацисты воевали за самостийную Украину — нацизм — зло — самостийная Украина как цель украинских нацистов — зло), то такое сознание было бы вынуждено перестать быть украинским и превратиться в русское. Это очень точно выразил польский геополитик Влодзимеж Бончковский: «Украинец, лишённый своей украинскости, – это политический русский».
Каково будущее украинства? Оно окончательно превратится в ультраправую идеологию пронацистского толка и в таком виде сохранится навсегда. Из всего многообразия современных идеологий украинство выбрало тот вариант, который представляют ОУН-УПА — организация, появившаяся лишь в первой трети XX века. Ни идеология Киевской Руси, ни иные, более древние и умеренные идеи украинство не заинтересовали. Следовательно, основой украинской идентичности являются нацизм и радикализм, и это состояние останется неизменным. Бандера, Шухевич, дивизия СС «Галичина» — именно эти идеологические маркёры очерчивают рамки мировоззрения украинца-русофоба и обречены удерживать его в стойле русофобии. Иного украинства не будет.
