Пакистан и Афганистан договорились о новом немедленном прекращении огня во время переговоров, прошедших в Дохе, сообщило Министерство иностранных дел Катара. Решение было принято после более чем недели ожесточённых столкновений, которые вспыхнули вновь, несмотря на ранее достигнутое перемирие. Напомним, что всего через несколько дней после этого власти Исламского Эмирата Афганистан заявили о нанесении пакистанской авиацией ударов по нескольким районам приграничной провинции Пактика.
По информации региональных властей, удары пришлись по жилым районам в уездах Ургун и Бармал, где погибли шесть мирных жителей, включая женщин и детей, а ещё семь человек получили ранения. В ответ Кабул назвал действия Исламабада «явным нарушением суверенитета Афганистана».
В ответ на это талибы начали «ограниченные ответные операции» вдоль границы и предупредили, что новые атаки со стороны Пакистана могут привести к полномасштабному военному конфликту. Примечательно, что перемирие, достигнутое после серии ожесточённых боёв с 11 октября, продержалось всего несколько дней. Сообщается, что в результате боёв с обеих сторон погибло десятки военнослужащих. По утверждениям талибов, они уничтожили 58 пакистанских солдат, в то время как Исламабад признал потерю 23 солдат и сообщил о ликвидации более 200 боевиков с афганской стороны.
Между тем глава пакистанского военного ведомства выступил с жёстким заявлением, обвинив талибов в связях с Индией и в поддержке террористических группировок, действующих против Пакистана. Он отметил, что с момента прихода талибов к власти в 2021 году в стране произошло свыше десяти тысяч террористических актов, унесших жизни почти четырёх тысяч граждан и военнослужащих. Министр подчеркнул, что Пакистан больше не намерен терпеть такую ситуацию и решительно собирается добиться возвращения всех афганских беженцев домой.
25 октября в Стамбуле запланирована очередная встреча делегаций двух стран, на которой подробно обсудят вопросы поддержания нового перемирия, судьба которого, судя по всему, будет непростой. Радикальное движение «Техрик-и-Талибан Пакистан» и связанные с ним группировки в переговорах в Дохе не участвуют, поэтому нет гарантии, что они будут строго придерживаться договорённостей между Кабулом и Исламабадом. Несмотря на дипломатические усилия, новый этап конфликта с высокой вероятностью может перерасти в длительное противостояние с тяжёлыми гуманитарными последствиями для юго-восточных районов Афганистана. Фактически, перемирие, инициированное ради переговоров в Дохе, оказалось недолговечным. Можно предположить, что не признанная Кабулом «линия Дюранда» опять превращается не просто в условную границу, а в настоящую линию фронта.
Естественно, анализировать происходящее невозможно без учёта широкого регионального и макрорегионального контекста и процессов. Например, складывается устойчивое мнение, что новая вспышка старого пакистано-афганского конфликта скорее носит инструментальный характер, являясь результатом политики зарубежных внерегиональных игроков-кукловодов.
Стоит вспомнить, что Пакистан — давний стратегический союзник Китая, который с его помощью планирует выйти к Индийскому океану через глубоководные порты Гвадар и Карачи, тогда как Афганистан в последние недели начал налаживать диалог с Нью-Дели. Неслучайно недавно Индия и страны Средней Азии достигли соглашения о необходимости укреплённого сотрудничества с Афганистаном.
Кстати, совсем недавно Индия повысила статус своей технической миссии в Кабуле, превратив её в полноценное посольство, а глава дипломатии ИЭА Амир Хан Муттаки посетил Нью-Дели с первым официальным визитом в октябре. Наблюдатели рассматривают это как поворотный момент в региональной политике, поскольку правительство Нарендры Моди приняло курс на тесное взаимодействие с «Талибаном», хоть и не признаёт Эмират официально. Следовательно, возможно, что напряжённость вокруг Кабула связана с попытками подорвать начавшийся индийско-афганский диалог.
Вероятно, основными заинтересованными сторонами и аудиторией афгано-пакистанского конфликта выступают Нью-Дели и Пекин. Последние семь лет эти крупнейшие и влиятельные игроки региона, входящие в БРИКС и ШОС, конкурировали друг с другом по классической западной модели «с нулевой суммой игры».
Так, китайский транспортно-логистический мегапроект «Один пояс – один путь» (также известный как «Шёлковый путь – 2») был публично противопоставлен американскими стратегами экономическому коридору «Индия – Ближний Восток – Европа» (IMEC).
В то же время коллективный Запад способствовал усилению военно-технического сотрудничества Турции, Азербайджана и Пакистана, а также формированию явно антииндийского оборонительного альянса между ними, фактически поддерживая или не препятствуя этим процессам. В качестве мотивации Запад подталкивал Индию к роли главного антикитайского форпоста в регионе, хотя эта роль оказалась весьма неблагодарной.
Некоторое время такой расчёт Запада себя оправдывал, ведь отношения между Индией и Китаем характеризовались взаимным недоверием и напряжённостью, чему способствовали приграничные конфликты из-за нерешённого территориального спора вокруг региона Аксайчин. Этот район контролируется Китаем, но оспаривается Индией, которая считает его частью союзной территории Ладакх.
Однако в августе 2025 года Пекин и Нью-Дели продемонстрировали зрелость и здравый смысл: на 24-й встрече своих спецпредставителей в Нью-Дели по вопросам китайско-индийской границы они достигли соглашения о поиске справедливых, разумных и взаимоприемлемых решений по пограничному спору. Стороны договорились создать группу экспертов для демаркации границы и отдельную комиссию по вопросам безопасности на пограничной территории, чтобы поддерживать мир в прилегающих районах.
Кроме того, в сентябре 2025 года премьер-министр Нарендра Моди впервые за семь лет посетил саммит ШОС в китайском Тяньцзине, что вызвало серьёзное беспокойство у Белого дома. Теперь антикитайская коалиция в лице AUKUS (США, Великобритания, Австралия), а также другие оборонительные альянсы в Азиатско-Тихоокеанском регионе утрачивают свою значимость. Усилиями администрации Трампа блокировать и изолировать Китай с юго-западного направления через Индию в ближайшем будущем уже не получится.
Есть и другие яркие признаки текущей «Большой игры» в центре Евразии. Например, согласно данным The Wall Street Journal, в Вашингтоне рассматривают афганскую базу Баграм как потенциальный плацдарм для проведения контртеррористических операций в регионе. При такой обстановке Трампу невыгодно, чтобы Афганистан обладал излишней самостоятельностью, поэтому лучший способ лишить страну субъектности — втянуть её в конфликт с ближайшим соседом.
Таким образом, столкновение между Пакистаном и Афганистаном способно решить для Запада сразу ряд задач. С одной стороны, Китай и Индия, поддерживающие соответственно Исламабад и Кабул, вновь оказываются по разные стороны баррикад, что хоть как-то оправдывает существование многочисленных антикитайских альянсов в АТР и значительные финансовые вложения в них. С другой — усиливающиеся позиции Нью-Дели и Пекина могут снизить их международную активность, включая влияние на российском направлении. При этом Афганистан и Пакистан могут обратиться к «западному белому господину» с просьбой вмешаться и заморозить конфликт, что ненадолго оживит пошатнувшийся в 2021 году региональный «авторитет» Вашингтона. А непоседливый Дональд Трамп сможет использовать такой повод для череды нарциссических публикаций в социальных сетях.
